Арты

Искреннее и честное признание, что даже взрослый ребенок все ещё ждет от своих родителей. Песня над которой рыдал я, а потом рыдали все кто ее слушал. Привязанность родителей напитывает детей опытом изобильного мира.

Кристалл раскрыт, и звёздным светом озарена ночная мгла. Взошли слова столь нежным цветом, но ты молчишь, молчит она. 

Обманывай, люби и предавай. Я больше не хочу не верить жизни. Вино лишь повод — просто знай, ты глубже песни, что поют на тризне. И не спеши к несбыточной мечте, мой шаг не быстр и голос не уверен. Ты просто верь, не только мне — себе. Мы на дороге — путь проверен. 

Даже в сумрачный пасмурный день, знай, что солнце взошло, знай, что скрытое тоже цвело. Просыпайся вставай и живи, даже в бурю по морю плывут корабли. 

Я ушел, и никогда не вернусь. Со мной ушло одиночество, ушла грусть. Я забрал к себе тяжесть, обиды, тоску. Ушел в прошлое, на глубину. 

Чем ближе к тебе, тем больнее разлука, здесь в сумраке ночи предчувствовать день. На каждом шагу знаки, символы, звуки, рождение силы, рождения муки… Рождённый единственным светом твой день. 

Никогда не простится с тобой, никогда от тебя не уйдёт. Будет рядом, будет внутри, хоть прими его, хоть не прими, хоть закуй его в кандалы. Будет верен, сквозь толстый лёд, никогда не уйдёт. 

Мне ли, «краткой вспышке» на фоне твоей вечности, говорить с тобой?! Мне ли, вызывать тебя на столь неравный, беспощадный, жестокий бой!

Дым улетает, чай утекает, разговоры смолкают, пыль прибывает, и всё освещает солнце, и всё укрывает тьма! На твоей кухне, где ковёр стал культурным слоем при Бродском. Где собиралась мелочь, говорили на духовном и плотском.

Как райский плод закуривать сигарой, так ненавистью посолить любовь. Так вновь и вновь тебя алкаю, жизнь, боль, надежда, кровь! 

И я рыдаю скорчившись у двери, а ты хохочешь словно злобный бог… Молчим вдвоем, как будто нет потери, но скулы сжаты, и стучит висок.

Весна не наступит в этом году. Ни в мае, ни в сентябре. Но лето нагрянет, обрушив жару на мёрзлые руки, на сжатые плечи и мне, и тебе. Из зябких двенадцати в душные тридцать, минуя полутона.